Home News

Русские старцы

05.03.2024

видео Русские старцы

“Великие русские старцы". Валаамские старцы. Старец Михаил (Петкевич) (1877 - 1962)
Много лет я старался не касаться этой темы, боясь кого-нибудь соблазнить. Но соблазняющиеся и так соблазняются, даже если будешь целовать им ноги и цитировать одно Евангелие, и кто хочет видеть на солнце пятна, их видит. А воины Божии порой унывают и чувствуют себя брошенными. Когда вокруг кровь и смерть, и даже великие падают, очень легко перестать замечать что-нибудь кроме этого. Но Бог с нами. А когда Он с нами, даже посреди адского пламени мы не сгорим. И у нас есть старцы, слава и гордость нашей Церкви. И когда мне говорят, что конец близок, я показываю на них. В последние времена, таких, явно отмеченных дарами Святого Духа, среди христиан уже не будет. Но старцы здесь, тысячи и тысячи людей, жизнь которых они изменили к лучшему, тоже здесь – так что еще поживем.


Ч.1 Великие русские старцы

Одной из первых книг, которые мне подарили священники, была изданнаяв самиздате книга 1970 года И. М. Концевича «Оптина пустынь и ее время». И я читал про отцов Серафима Вырицкого, Амфилохия Почаевского, Савву Псково-Печерского. Тогдаяработал в Покровском соборе города Камышлова и большего не искал. Это было чудесное время! Я покрестился и стал работать в Церкви. Мы с моим другом Сергеем с утра до вечера были в храме: чистилицерковный двор, звонилина колокольне, пели на клиросе, помогали московским реставраторам, приехавшим восстанавливать прекрасные фрески нашего храма, и вообще делали все, что скажут. Первая исповедь, первое причастие. Первые слезы, первое «Господи помилуй», первое благодатное утешение. Книги о молитве и жизни в Церкви, которые я читал, были написаны святителями Феофаном Затворником и Игнатием Брянчаниновым, святым праведным Иоанном Кронштадским. А еще были авва Дорофей, Никодим Святогорец, преподобный Иоанн Лествичник и митрополит Сурожский Антоний. Отцы учили, что молитва – самое важное в жизни христианина, и я старался неукоснительно следовать их указаниям и наставлениям. Никаких образов, никаких воздыханий и горячности – только внимание к словам молитвы, сосредоточенность и спокойствие. Незаметно пролетел год. Однажды вечером, когда по обыкновению я читал вечернее правило, что-то вдруг произошло – и молитва сама стала совершаться у меня в сердце. Я стоял онемевший и слушал, как слова молитвы произносятся внутри меня, а ум благоговейно внимает происходящему. В этот момент мир с родными, близкими, добрыми, прекрасными людьми и самыми радостнымирадостями, умер и исчез навсегда. И родился другой: настоящий. В одно мгновения я понял, что все, что я слышал про этот мир – правда, и в этом мире Бог. Бог тронул мое сердце, и оно растаяло, как свечка. Я вдруг узнал, что если не буду с Ним, мне конец. Никогда больше я не чувствовал такого острого и невыносимого желания принадлежать Христу, целиком, без остатка.


Ч.2 Великие русские старцы

На следующий день я пришел в церковь и исповедовался в том, что произошло. Настоятель Покровского собора, отец Валерий, не стал говорить, что я впал в прелесть или сошел с ума, а просто сказал: знаешь, я человек душевный и ничего в этом не понимаю. Тебе надо к людям духовным, которые в этом разбираются. Есть недалеко от Москвы Пафнутьев Боровский монастырь. Там живет архимандрит Власий, человек высокой жизни, поезжай-ка ты к нему. И дал на дорогу денег.

Духовник Оптиной пустыни схиархимандрит Илий (Ноздрев)

Уже через три дня я был в Пафнутьев Боровском монастыре. Но отца Власия там не было. Он был в больнице. И тогда я поехал в Оптину пустынь, про которую столько читал. От Боровска до Калуги несколько часов езды. А потом нужно было ехать до Козельска, сесть на пригородный автобус, и ты в Оптиной! Уже на следующий вечер я припадал к мощам великих оптинских старцев и слушал, как поет хор оптинских монахов. Был день памяти святой преподобной Марии Египетской. Служил владыка Климент. У владыки был день рождения. Братия с настоятелем подарили ему икону и пели многая лета. После службы из алтаря вышел духовник братии отец Илия, стал принимать братию и давать наставления. Сначала монахи, потом монахини, потом миряне. Когда я подошел, отец Илия неожиданно взял меня за руку и посадил рядом с собой. И продолжил принимать других.Спрашивал, кто я и откуда. А потом сказал: Оставайся, поживи у нас хотя бы до Пасхи. Ячуть со скамейки не упал – до Пасхи еще несколько месяцев! Простите, не могу, я к отцу Власию в Пафнутьев Боровский монастырь приехал. Отец Илия улыбнулся, благословил меня и отпустил с миром. На следующий день я уехал.

Когда отец Власий жил на Афоне, я несколько раз приезжал к отцу Илию. Конечно так нельзя. Конечно, я знал, что только один духовный отец должен руководить твоей жизнью. Но что делать, если он в затворе на Святой горе? И я шел к отцу Илию.

Сколько я его не спрашивал о разных обстоятельствах своей жизни, душевных и не очень, он всегда говорил понятные конкретные вещи. Вопрос – ответ. Без темных непонятных словечек и зауми. Сухой, маленький, светлый, больше всего оннапоминал алмаз с небесным светом внутри, который изливался на всех, кто к нему приближался. После разговора с ним ты летел, как на крыльях, и казавшиеся неразрешимыми проблемы, разрешались легко и быстро. Жизнь оставалась такой же, как и была. Но твое дыханье становилось легким. Молиться было легко, ходить в храм было легко. Вообще жить было легко. Думаю, всякий верующий человек понимает, о чем я. И еще одно. То, что отец Илия говорил мне, полностью совпадало с тем, что до этого говорил отец Власий. Только вот отец Илия не знал об этом.Я приходил и спрашивал: Как мне исполнить волю своего духовного отца? И получал руководство к действию.

Помню, мы приезжали в Оптину с одной благочестивой общиной из Владимира. Чудные верующие люди, для которых спеть 300 молитв «Богородице Дево радуйся» –любимое дело, группой, из двоих мужчин, (остальные женщины и дети), на стареньком «Пазике» за тысячу километров по святым местам.

Благословляя на обратную дорогу, отец Илий наказал нам заехать в Шемардино, в женский монастырь, построенный прп. Амвросием, и только потом домой. Тогда многие откровенно зароптали – дорога была дальняя. То-то была радость, когда матушка игуменья с сестрами не просто провели нам экскурсию и показали святыни, а устроили для нас чудесный невероятно вкусный обед в старинном зале, украшенном прекрасными фресками. И конечно, не позабыли наложить нам несколько мешков еды в дорогу. Потом всю дорогу ропотливые матушки поминали отца Илия добрыми словами – еды хватило до самого дома.А не послушались бы старца – грызли бы сухое печенье до самого Владимира.

Схиархимандрит Власий (Перегонцев ), духовник Пафнутьев Боровского монастыря

В те благословенные времена (на дворе шел 1996-ой год) никакого столпотворения как сейчас в Пафнутьев Боровском монастыре не было. Ты спокойно приезжал и жил через стенку от отца Власия в соседней келье. Никаких бомжей, разбойников, пьяниц и зевак в помине не было. Их в монастырь палкой было не загнать. Только действующие и будущие священники, монахи, верующие благочестивые люди, интеллигенция и правдоискатели. Все вместе ходили на службу, вместе на послушания, вместе читали правило и вместе трапезничали. Заботились друг о друге, помогали, делились последним. Доброе христианское братство начиналось здесь, в гостиничной келье, а заканчивалось на братской монашеской полуночнице. Помню, как в монастырской лавке я купил «Историю религий» в двух огромных роскошных томах. Вернулся в номер, мой сосед, питерский писатель, исправил эту ошибку: Денис, зачем вы это купили? Историюдругих религий даже семинаристы изучают с четвертого курса. Пойдите и обменяйте эти книги на собрание сочинений святителя Игнатия Брянчанинова. Я так и сделал.

Чудный был дядька. Две недели жил в монастыре, ходил на все службы, трудился, и ни разу не был у отца Власия. На вопрос почему? – улыбался и говорил, что ему нечего у него спрашивать – все и так, слава Богу. Точно также потом мне сказал игумен Флавиан (Матвеев) настоятель Крестовоздвиженского монастыря в Екатеринбурге, когда я предложил ему поехать в Пафнутьев Боровский монастырь вместе. Те, кому все ясно и которые с Богом, к старцам почти не ездят. Только в крайних случаях. Все остальные готовы переложить на них ответственность за мельчайшие обстоятельства своей жизни.

Помню, одна благочестивая матушка спрашивала у отца Николая Гурьянова красить ей волосы или нет. Отец Николай благодушно улыбался, благословлял родимую и говорил: Крась, матушка, крась! И ни слова не говорил о спасении души. Разве он дал ей нужный душеспасительный совет? Нет, конечно. Но он дал ей гораздо больше. Великий старец отец Николай Гурьянов, прославление которого в лике святых – только вопрос времени, стал просить Бога о милости к этой женщине, молиться о ней, а это в общении со старцами самое главное.Потому-что в отличие от наших молитв, которые редко покидают пределы комнаты, молитва старца как молния несется к Престолу Божьему, и склоняет Господа к милости.

Первая встреча с отцом Власием. В келье отец Власий сидел на низкой табуретке под образами и читал письма, которые горой лежали слева от него на столе. Некоторые письма он открывал, некоторые нет, но ответы писал и тем, и другим. Рядом с ним на диване сидел тогдашний духовник монастыря, отец Нил. В келье было много бутылок со святой водой, штук двадцать, не меньше. Отец Власий читал письма,задавал мне какие-то обычные вопросы и улыбался из под очков. Спрашивал про храм, про родителей, про отца-настоятеля. Никакой робости и страха перед ним у меня не было. Я болтал без умолку, как армянское радио. Говорил, говорил, ивдруг со мной что-то произошло. Что-то очень хорошее. Со стороны это выглядело так: я упал на колени перед иконами и зарыдал от счастья. Потому-что почувствовал, что Господь был здесь, в этой комнате, со мной и двумя старыми монахами. Отец Нил смотрел на меня, болтал ножками и улыбался. Отец Власий тоже улыбался. Он помолился, и Господь коснулся моего сердца. Потом отец Власий подарил мне пучок белых свечей изхрама Воскресения из Иерусалима, зажженных в Пасху от благодатного огня. Иконы, масло от мощей великомученицы Екатерины из ее монастыря на Святой земле, образ Животворящего Креста, как у монахов-схимников. Большие просфоры. Книгу о блаженной (тогда еще не причисленной к лику святых) Матроне, которую отец Власий глубоко почитал. В конце сказал, чтобы я шел к владыке. Приедешь, иди к владыке и делай, что он скажет.

Несколько слов про отца Нила. Любовь тогдашнего духовника Пафнутьев Боровского монастыря к людям была неутолима и безбрежна как море. Встретив какого-нибудь горемыку, он без раздумий мог отдать ему последнюю рубашку. Чтобы помочь, он мог бесконечно доставать настоятеля, добрейшего отца Геннадия, который сам пек для всей братии и гостей монастыря вкуснейший хлеб, тряс эконома, отца Лаврентия, тряс всех, кого можно, пока руки просящего не наполнялись. В нем жила какая-то безоговорочная безоглядная и радостная вера ребенка, от которой горы переходили с места на место и мертвые души оживали. Когда я первый раз попал к нему в келью, он снял со стены икону с молитвой оптинским старцам и тут же подарил.

Отец Нил обладал даром исповедовать. Много раз я был свидетелем, как коротко стриженые скучающие ребята на джипах в цепях с крестами, больше чем у священников, подходили к нему с какой-нибудь ерундой, а потом часа через полтора стояли на коленях и обливались слезами. Исповедь у него могла длиться больше часа – но надо было видеть глаза людей после нее! Он не успокаивался, пока человек снова не становился отмытым и блистающим как первый снег. Его очень любили дети, которых родители везли к нему отовсюду.

Когда я вернулся домой, отец Валерий спросил: сильно он тебя обличал? – про отца Власия было известно, что многим он открывал их самые потаенные грехи. Например, моему другу Евгению он, проходя через двор, между прочим, сказал: когда курить бросишь, хулиган? – постучал пальцем по лбу. Монастырские старушки заулыбались: слушайся батюшку, бросай, бросай курить милок! И только ошалевший Жека знал, что речь идет совсем не о сигаретах. Он вообще их не курил. Но много лет курил, что похуже. Или вот приходит к келье отца Власия какой-нибудь надменный холеный тип с охраной. Охрана не церемонясь, расталкивает очередь. Всем своим видом показывая, что унего и к Богу проездной, тип заходит. Минут через десять дверь открывается, тип с дикими глазами, весь в слезах, бухается перед честным народом на колени и просит у всех прощения. Надо видеть лица охранников в этот момент.

Отец Валерий, узнав, чем закончилась поездка, сказал: Приедешь к владыке, а через три месяца тебя рукоположат. У тебя девушка есть? Нет. Тогда будешь монахом. Или ищи себе жену. На девушках я и сломался. А потом вообще перестал ходить в храм. Тут же приехали старые друзья, тут же рассказали, что я сдохну под забором, а моя несчастная мама так и не дождется от меня никакой помощи. Но друзья на то и друзья, чтобы помогать. Друзья не бросят – они отдадут мне полиграфическую фирму, где я буду зарабатывать большие деньги, и будет мне счастье.

Какие только чудеса не случаются, лишь бы ты оказался подальше от церкви. И только ненасытность в грехах открывала истинное положение вещей. Душе вкусившей Небесной любви, чтобы о ней позабыть, требуется гораздо больше грязи, чем раньше. Не случайно самыми лютыми врагами Церкви становятся расстриги. Если раньше тебя интересовали какие-то девушки, то теперь ты желал их всех. Если раньше ты позволял себе врать только в исключительных случаях, то теперь врал так, что сам себе верил. Но к счастью, милосердный Господь, никому не желает погибели, даже предателям. По ночам сердце вопило от боли. И эту боль ничем не заглушить: ни алкоголем, ни марихуаной, ни девушками. Становилось только хуже.

И на следующий год я снова был у отца Власия в келье. И теперь получил больше, чем до этого: отец Власий стал моим духовным отцом. Подписал на молитвенную память книгу архиепископа Никона Рождественского «Православие и грядущие судьбы России», икону святителя Игнатия Брянчанинова и снова отправил к владыке. Я так и сделал. Только вот архиепископ Тобольский и Тюменский Димитрий, к которому я пришел, очень плохо относился к таким, как отец Власий, и не верил ни единому их слову. А я понять не мог, почему ключарь Знаменского собора и наш большой друг, протоиерей отец Николай Цирке, когда я все ему рассказал, скривилсякак от зубной боли, а потом прижал меня к своей груди. Владыка выслушал, позвал благочинного, отца Тихона (Бобова), и тут же уехал. Это было как ушат холодной воды морозным утром: отец Тихон смущаясь сказал: у меня нет денег, чтобы вам платить, и владыка не оставил никаких поручений на ваш счет. Глупый доверчивый котенок полетел в полынью….

Но что-то уже изменилось. Небесные врата раскрылись, в книге Жизни появилось новое имя, и стрелки на моих часах задвигались. Уже через несколько месяцев я сделал православную молодежную газету «Покров», пришел к владыке Викентию и через несколько дней был принят на работу в Екатеринбургскую епархию.

Помню, однажды отец Власий подарил мне молитву водителя. Ну, думаю, машину скоро куплю! Вместо этого мы с другом попали в страшную аварию, где по всем законам физики должны были погибнуть, но получили только ушибы и несколько царапин. Когда я приехал в монастырь, отец Власий строго спросил: ты почему молитву не выучил, зачем я тебе ее дал? Так не я же за рулем сидел! А если твой друг совсем не молится? Никогда не видел его таким сердитым…

Конечно, от него, а не от врачей, я узнал о больных почках и другим малоприятных вещах, связанных с моим здоровьем. А врачи потом просто подтвердили диагноз.

Как он меня терпит, ума не приложу. Порой моя несвятая простота переходила всякие разумные границы. Например, я мог запросто позвонить из Тюмени в привратницкую монастыря и через братию спросить о том, как моим друзьям назвать своего будущего ребенка (они были категорически против Узи).Или где будет дом моих родителей, которым к пенсии захотели быть поближе к земле. В результате неверующие друзья почему-то называли родившуюся дочь по святцам и крестили, а дом оказывался в деревне, как и говорил отец Власий. Но это все было потом. А тогда я возмущался в трубку: Что значит, не нужно беспокоиться об имени? И что это за дом в деревне для людей, которые всю жизнь прожили в городе и ни в какую деревню ехать не собираются? Идите, спросите снова! Братья вздыхали и снова шли спрашивать. Ответы не менялись. Добавлялось еще кое-что: Отец Власий просил вас не беспокоить его вопросами, не касающимися вашей духовной жизни. Ну да, ну да…

Через полгода дом и вправду оказывалсяв деревне, минутах в пятнадцати от города. Он был новый, благоустроенный и освященный – сын у хозяев был священником. Нам его никогда бы не купить – если бы почему-то хозяевам, непонятно с какого перепугу, вдруг захотелось жить в моей неудобной неуютной квартире холодного панельного дома….

А как виртуозно он выяснил мое духовное устроение! Стою у кельи в грязных, мокрых ботинках. Он из-за дверей: не разувайся, так заходи! Кто спрашивается, в здравом уме будет топтать чистые половики в келье своего старца? Только смиренный и послушныйраб Божий. Я же заходил в носках.

В обычные дни отец Власий принимает людей с пяти утра до девяти вечера, круглый год,уже больше двадцати лет подряд. Он очень сильно страдает от болезней. И давно должен был умереть. Но Бог судил иначе. На Афоне во время службы, что-то случилось, и он вмиг снова стал здоров. И снова вернулся в Россию, чтобы с утра до вечера принимать страждущий народ. О том, как он выздоровел, сам отец Власийрассказывает в документальном фильме «Русское чудо: старец», снятым на телеканале «Россия». Конечно же, там все врут. И я вру. Я очень бы хотел, чтобы мне никто не поверил, и к отцу Власию вообще бы не ходили, кроме немногочисленной монастырской братии и меня. Тогда я мог бы говорить с ним часами, а не пять минут, как обычно, когда за спиной очередь из тысяч человек. Конечно, я эгоист.

О том, что в монастыре ты получал нечто ценное, ты понимал, когда это у тебя сразу же старались отнять. Только ты ступал на землю, твой лучший друг вез тебя в клуб, чтобы за чашкой кофе послушать про монастырь. И ты ехал, хотя не должен был. И уже через час роскошные дамы без комплексов и материальных проблем за соседним столиком слали вам недвусмысленные комплементы, и еще через час ты оказывался в квартире с огромной кроватью посередине. Дамы были прекрасны, как врата ада и неотвратимы как цунами. Самые подлые грязныестрасти оживали и рвались наружу. И тогда я молился как бешеный. Потом быстро убегал в ночь, выкрикивая на ходу «Да воскреснет Бог и расточатся врази его». Выглядело это смешно и странно. Но на следующий день дамы звонили, как ни в чем не бывало. Звонили знакомые девушки из Университета, чьи родители из «Газпрома» уехали за границу, оставив девочкам огромный коттедж. Блуд – один из самых приятных и страшных смертных грехов, отвращающих человека от Бога и убивающий душу наповал. Хуже только гордыня и отчаяние. Они приходят следом.

Стоило ослабить защиту хотя бы на одну пуговицу, как в дом врывалась буря, а потом ты находил его оскверненным семерыми сильнейшими, и последнее было горше первого….

Зато у тебя появлялся опыт, который друг ошибок трудных, и потому бесценен. Единственным спасением было бегство и молитва. Человеку невозможно спастись, но Богу возможно все.

Четки от отца Василия с острова Валаам. Эти простые черные четки с деревянными десятками и наставлением от отца Василия я получил в посылке от моего друга, монаха Андрея. Когда-то отец Андрей с красным дипломом окончил Юридический институт в Екатеринбурге. Его отец, начальник милиции, хотел, чтобы он стал прокурором. Его карьера была расписана по часам. Еще студентом он работал там, где многие только мечтают оказаться. Ему даже невесту подобрали соответствующую.Но Женька Фертиков (не тот, что был со мной у отца Власия) встретил Христа. И сейчас его зовут монах Андрей, он живет на Афоне вместе с отцом Рафаилом, своим духовником отцом Василием, и другими отцами, (что удивительно, ведь греки наших на Святой горе особо не жалуют, у них там строгие квоты на чужих: монастырь может быть всего с одним больным монахом, но они скорее его закроют,чем кого-нибудь пустят).

И вот я получаю четки от отца Василия и записку, чтобы я не забывал закон Гука (это из физики). Четки мне сразу понравились, и я решил, что обязательно буду по ним молиться. После вечернего правила стал читать «Иисусову». Аккуратно, без фанатизма, молитв 50, не больше. Почитал, пошел спать. А четки не снял. Ночью вижу сон. Словно и не сплю, а очень даже бодрствую. Местность вокруг какая-то непонятная, безрадостная какая-то. Мрак вокруг. Вдруг чувствую, движение в темноте. Что-то приближается и это что-то нехорошее. Страшно стало до ужаса. Вдруг из темноты выскакивает огромная черная собака с красными, как угли глазами, и с рычаньем вцепляется мне в руку, на которой четки. Сила у собаки такая, что рука, как в железных тисках. Боль страшная. Я начинаю дико орать: Пресвятая Богородица, спаси меня! Ору как резаный. Вдруг откуда-то появляется свет. При виде света тварь бросает мою руку и с воем исчезает. Я просыпаюсь. Рука с четками висит как плеть, мертвая и холодная как лед. Конечно, я ее отлежал. Хотяя знаю, что это не так. Я сунул руку под кран с горячей водой – ничего. Колол иголкой – результат тот же. Достал масло от мощей святой великомученицы Екатерины, елей после соборования. Помазал крестообразно. Помолился. Минут через двадцать рука стала понемногу отходить. Пальцы начали понемногу сгибаться. Нормальный, думаю, отцы подарок прислали – чуть руку мне с ним не оторвали! Раз так – больше никогда их не сниму. Они и сейчас со мной, когда я пишу эти строчки. За 15 лет, что я по ним молюсь, число молитв достигло 20 (с поклонами) за одно правило. Думаю, лет через 50, в разговоре с какими-нибудь молитвенниками, я смогу сказать что-нибудь вразумительное.

В другой раз я получил от валаамских отцов кипарисовый крестик, вырезанный одним благочестивым монахом, образ Валаамской иконы Пресвятой Богородицы, землю из могилы схимника Николая, особо почитаемого среди братии, и кусок камня на котором молился преподобный Серафим Саровский. 

Протоиерей Николай Гурьянов

К отцу Николаю мы ездили со Степой Плотниковым, владельцем «Тюменской новой» минеральной воды, после того, как неделю провели на Валааме. На Валаам мы приехали к престольному празднику и милости на будущего строителя прекрасного храма (Степан построил у себя на Родине, в Исетске, замечательный храм прямо на территории районной больницы), сыпались на нас как из рога изобилия. Сначала братия выделила нам провожатого, который каждый день водил нас по всему острову. Затем нас попросили о помощи. Мы оказались в главном храме монастыря, откуда выносили (шел ремонт) из алтаря мощи десятков, если не сотен великих святых. А потом неслив иконописную мастерскую образ иконы «Валаамской». Рядом семенил отец-иеромонах и умоляющим голосом непрестанно повторял: Братия, только не уроните, только не уроните! Эта икона чудотворная! Господи помилуй!

До пристани нас провожал сербский монах, чей монастырь разбомбили натовские миротворцы, он дал на дорогу две огромные праздничные просфоры. Степа свою порезал,и ел каждое утро. А я хранил. Последним на острове нам встретился …. Святейший Патриарх Алексий II , которого должны были увезти на вертолете, но в последний момент передумали и привезли на корабль. Мы подошли к Святейшему благословились.Я мог легко сделать с Патриархом интервью и сфотографировался на память. Но мне это в голову не пришло. Интервью с патриархом я потом и так сделал.Но фотографироваться? Это также как фотографироваться со старцами. Где я, и где они. Вот Божий человек, который всю жизнь служит Христу. Вот ты, срань Господня. И вдруг ты кладешь руку ему на плечо ипросишь улыбнуться в камеру. Когда я встречаю подобные снимки в книжках быстроглазых журналистов, то сразу их выбрасываю – гордый ничего рассказать про смиренного не может по определению. Хотя старцы и не такое терпят. Их гонят,их притесняют, ихпоносят, как гнали, притесняли и поносили Того, кому они служат. «Будете пить из Чаши, из которой Я пил». И они пьют, ибо им принадлежит Царство Небесное. Преподобного Серафима Саровского братия ненавидела и гнала, преподобного Гавриила Седьмиезерского, духовника преподобномученицы великой княгини Елизаветы Федоровны, братия вообще хотели убить. Преподобного Амфилохия Почаевского отравила любимая послушница. Много лет подряд она по бесовской зависти пропитывала ядом все, к чему он прикасался: одежду, книги, иконы, воду, еду. Прозорливый старец знал об этом, но ни словом, ни жестом не обличил убийцу. Он все принимал как от руки Божьей и смиренно терпел. Потом послушница раскаялась у него на могиле и все рассказала. Очень даже может быть стала нормальной христианкой – Господь милосерден. Про схиархимандрита Власияя знаю, что его с треском выгнали из Тобольска, когда он там служил. Понятно почему. Там третья в стране семинария, и останься он там, сколько бы сердец он зажег и привел к Богу? Разве дьявол может такое вынести? И отца Власия из Тобольска прогнали.

Не раз и не два, умные образованные священники говорили мне про духовного отца: Денис, беги ты от него. Он же прельщенный!

Когда ненависти людей не хватало, дьявол действовал напрямую: монастырские отцы рассказывали мне, что однажды нашли отца Власия страшноизбитым, без сознания, почти мертвым. В келье, куда никто из людей не входил….